Кто бы мог подумать, что из этой затеи, которую они весело обсуждали
на ее дне рождения в их дамской компании (муж Лейлы, единственный
традиционно присутствующий на таких событиях мужчина, был в отъезде),
что-то реально получится. Мира с ее острым умом и не менее острым языком
провозгласила тезис: пора отбросить ханжескую необходимость деятельно
обставлять возможность общаться. Имелись в виду многолетние отношения
Ляльки с целой когортой статусных и не маленьких мужчин, которые были в
ее обойме в силу теперь уже ее статуса телевизионной дивы, автора
популярной программы «О главном без купюр». Разгоряченные радостью
встречи и умеренными дозами благородного алкоголя, они, сами того не
подозревая, составили бизнес-план их тайного предприятия. Что скрывать,
побудительным мотивом, как это нередко бывает, стал корыстный интерес —
для таких вот неформальных встреч иметь свой коттедж, кусочек земли, место
для уединения от городской суеты, причем совершенно особое — дающее
возможность ухода от реальности.
В последние годы они часто слушали лялькины рассказы о героях ее
программы. Нередко шутили, что нужно, наконец, как-то «монетизировать»
желание некоторых из них заполучить возможность общаться с ней уже вне
рамок телестудии. Причем в функции, когда она то ли психотерапевт, то ли
коуч, то ли гетера разговорного жанра, то ли исповедник в юбке. Дамы они все
были не юные, вокруг пятидесяти. Со своими историями и житейским
опытом. На семерых у них был один реальный муж — муж Лейлы, юрист,
интеллектуал, с юмором, «царь зверей», как они его называли в шутку, как
единственного мужчину их маленького сообщества, в котором также имелись
дети и внуки. К счастью, у детей своя жизнь.
Собственно, фигурой, которая их невольно объединила, оказалась
именинница. Это она отобрала их из массы встречавшихся на жизненном пути
особ, приблизила к себе и перевела в статус подруг. Ну, а уж они сами собой
передружились. Кстати, опровергая тезис о невозможности женской дружбы.
Женская дружба реальна, если не надо делить одного мужчину. К счастью,
такого горя с ними не случилось. Пока не случилось.
В тот памятный день Миру буквально несло, она фонтанировала идеями.
Ростом не выше среднего, с прекрасной фигурой, поднабравшей в последние
годы парочку килограммов, она умудрялась при своих минимальных
финансовых ресурсах выглядеть эффектно, предпочитая гардероб в стиле
унисекс. Вот и теперь на ней были широкие брюки в клетку и блуза
рубашечного кроя, легкие ботиночки со шнурками без каблука. Все в
коричнево-бежевых тонах. К мириной лысой голове с татуировкой сзади они
привыкали долго. Что поделать? Подруга экстравагантна. Жгучая брюнетка с
зелеными глазами в какой-то момент превратилась в даму с совершенно
лысым черепом. Причем, осознанно, добровольно, приукрасив правильной
формы гладкий овал замысловатой тату на затылке. В тот год, когда Лялька
выпала из круга их общения, у Миры случился бурный роман с молодым (лет
на десять моложе) человеком. Оказался буддистом, богемным, что-то где-то
рисовал и даже выставлялся, причем в столицах. Дамы пережили шок. Но
Мира, когда ее сын Петька стал на ноги, казалось, наверстывала все то, в чем в
предыдущие годы себе отказывала: позволила себе максимум
экстравагантности и свободы. Ее острый, быстрый ум и высокий интеллект
скрыть невозможно: взгляд, жест, мимика… У Миры были явно породистые
предки: аккуратненькие ножки и точеные ладошки, которым приходилось
сворачивать горы во имя выживания. Она обладала удивительной дерзкой
женственностью, которая сводила с ума одних мужчин и действовала как
красная тряпка на быка на других.
— А что, проведем аукцион.
— Какой аукцион? Мира, ты бредишь? — Ника затянулась тонкой
сигареткой, выпустила струйку дыма и в этот момент еще больше стала
похожа на леди-вамп. Она была самой высокой из всех присутствовавших —
под метр восемьдесят. Ника в молодости подрабатывала моделью. Фигура до
сих пор осталась безупречной: длинные ноги, ни килограмма лишнего веса.
Фитнес, косметолог, парикмахерская, маникюр, педикюр. — это всегда. В
последние годы добавились еще инъекции бодекса в разные места. Казалось,
она всячески протестовала против тезиса, который исповедовали подруги:
стареть нужно естественно и красиво.
— Ничего подобного! Сегодня все продается. «Тендер»! Слышали такое
слово?
— Тендер — это серьезно, — не удержалась, как всегда Маруся, для
всех — Мария Петровна, профессор филологии, специалист по литературе
тюркских народов, прелестная дама, обманчивая в своей мягкости, когда это
не касается ее профессиональной сферы. Она в университете вела массу
хоздоговорных тем, так что с экономическими реалиями времени была
хорошо знакома.
Маруся ножом чистила апельсин, и все невольно следили, как это она
делает своими ухоженными руками с идеальным маникюром. Боже сохрани,
без нарощенных ногтей, как у Ники и Любаси. Вообще, Маруся была
по-хорошему кругленькой и аппетитной. Яркая рыжеволосая толстушка с
выразительными карими глазами. Кстати, без веснушек, что чаще всего
бывает у златовласых женщин. Да и «толстушкой» она была, пожалуй, на
фоне Ники, потому что и в спортивной одежде, которую она обожала в
неформальной обстановке, Маруся выглядела классно. Ее килограммы не
мешали сохранять гибкость и хорошо владеть телом. Вот что значит
регулярно заниматься йогой! Зато в официальной обстановке она — образец
элегантной классики. С обязательным минимумом золотых украшений —
статус профессора обязывает.
— Марусь, ну чо ты? Давай полегче. Сыграем! Сегодня услуга — это
товар. А эксклюзивная услуга — преимущество в конкурентной борьбе. Что
сегодня представляет самую большую ценность?
— Ты как, глобально или в приложении к жизни человека? —
включилась Лейла, которая во всем любила ясность и пока, как и другие, мало
понимала, к чему клонит Мира.
Если бы Мерилин Монро дожила до своих пятидесяти, она, вероятно,
была бы чем-то похожа на Лейлу. Яркая блондинка в кудряшках, с хорошо
очерченными чувственными губами и множеством украшений. Лейла
буквально помешана на «бусиках», как это называет ее муж Алекс. Она
предпочитает серебро и умудряется комбинировать, казалось бы,
несочетаемое. И удается! Подруги и знакомые навезли ей со всех концов
планеты этнических украшений из белого металла. Когда Лейла без
украшений, она кажется просто обнаженной. По крайней мере, так реагируют
на отсутствие «бусиков» ее друзья и коллеги. Французские духи, заметно
расплывшая в своей вальяжной женственности фигура… Это — Лейла.
— Лейла, ну ты — блондинка! Самая большая ценность для человека —
время жизни. Только оно невосполнимо. Отмерял тебе Всевышний сколько-то
десятков лет, ни больше, ни меньше. Ты можешь потерять деньги и их
восполнить.
— Ну, это уж кому дано, — включилась Лялька. Все подружки помнили,
как в эпоху великого передела она со своей организационной хваткой
бывшего секретаря горкома комсомола занялась бизнесом, каким-то образом
стала владелицей молочного комбината, обанкротилась (или ее обанкротили),
потеряла все. Причем, почти буквально. Ей пришлось распроститься с
коллекцией дорогущих бриллиантов, некогда подаренных безумно
влюбленным в нее тоже бывшим комсомольским работником, впоследствии
секретарем ЦК комсомола одной из союзных республик нашего некогда
могущественного Отечества. Теряя все, она-таки расплатилась с работниками
комбината. Для нее это было принципиально. Есть в ней это девальвированное
нынче качество — «не оставаться должными никому ничем, кроме взаимной
любви». Ну, такой она человек. А потом с горя на какое-то время «подсела» на
стакан, как не пытались удержать от этого ее подружки. Правда, процесс не
принял откровенно безобразный и затяжной характер. В один из критических
моментов Лейла собрала всех и предложила отправить Ляльку в
паломническую поездку. Что они и сделали, скинулись на путевку и
буквально силой затолкали ее в громадный автобус с настоящими
паломницами, которые поначалу недоумевали, как сюда попала эта
совершенно отличная от них, явно невоцерковленная дама.
Лялька к удивлению подружек из поездки не вернулась, осела в одном
из монастырей на Русском Севере. Просила присмотреть за квартирой.
Цветочки в ее отсутствие взялась поливать Любася, жившая по соседству
через пару домов. Год на связь не выходила, если не считать открыток к
Рождеству и Пасхе. А потом она появилась. И это уже не была прежняя
Лялька, «борзая» комсомолка эпохи блистательного секретарства. Это не была
громогласная директриса в резиновых сапогах, бизнес-леди молочного двора.
К счастью, исчезла бесследно и надломленная, утратившая жизненные
ориентиры Лялька периода дрейфа в житейском море без руля и без ветрил. В
ней словно вышло наружу ее внутреннее содержание, как будто стала ведома
тайна происходящего вокруг. Она постройнела и даже как-то помолодела. И,
как ни странно, стала веселее и бесшабашнее. Подруги дивились переменам,
потихоньку обсуждали их между собой и ждали, что же будет.
А было то, что очень скоро она устроилась редактором на телевидении.
Там работал ее давний товарищ, с которым они по-хорошему дружили еще с
комсомольских времен. Именно он и предложил освоившейся на телестудии
Ляльке открыть авторскую программу. Знал уровень ее интеллекта, хорошие
коммуникативные способности и помнил, как много лет назад и в
формализованной обстановке комсомольского собрания она могла создать
атмосферу искреннего обмена мнениями, причем даже и не в тему — о том,
что волновало молодых по сути, глубинной сути. Предложение Ляльку
поначалу ошарашило и даже испугало. Но была обещана полная свобода
творческого самовыражения. Что и подкупило, потому что свободу она
ценила, пожалуй, превыше всего. Так появилась на краевом телевидении
программа «О главном без купюр». Она стала медийным, узнаваемым лицом,
в программу престижно было попасть. В нее и попадали местные и приезжие
боссы. «Мэры-пэры, депутаты, а по жизни акробаты» — так острая на язык
Мира охарактеризовала состав участников программы. Но, без иронии, в ней
оказывались люди, обладающие влиянием. И вовсе не всегда «кошельки», как
их называла та же Мира. Люди культуры и искусства, известные политики и
видные ученые. Ну, конечно, депутаты всех уровней и партийные деятели
разных мастей.
Со многими у Ляльки отношения не заканчивались рамками эфира. Ее
ума и самоиронии хватило понять, что к сексуальности это не имеет никакого
отношения. Обидно и даже больно для женского самолюбия. Поначалу. Все
же в свой полтинник она выглядела лет на десять моложе — стильная,
довольно острая на язык. Ну, до Миры, как до звезд, но все же. Задавалась
вопросом, что им от нее нужно? Им, «порочным детям нашей эпохи». Никого
не отталкивала, просьбами и вниманием не обременяла, возможности «детей»
не использовала. Разобралась — им просто интересно с ней поговорить.
Как-то спросила у Ахмада. Он больше других отличался из списка
лялькиных «воздыхателей», как называла их Маруся, — совершенно другой
этнической ментальностью и какой-то поразительной искренностью: если
принял человека, то до конца. Он не раз делал крюк в триста километров,
чтобы просто попить с ней кофе и часик поболтать ни о чем.
— Я поговорю с тобой и как будто обновляюсь. Жить хочется.
Понимаешь?
Ну, об этой своей особенности она догадывалась давно. Из
случайностей складывается статистика. В подтверждение крутились в голове
слова отца Амвросия. В своем затянувшемся паломничестве она начала
подумывала о постриге, чтобы навсегда остаться в монастыре. Он не одобрил.
— Нет. Ваше место в миру. Служение тоже бывает разным, — таким
был его вердикт.
…— И все же деньги можно восполнить, любовь можно пережить
вновь… — продолжала Мира.
— Ты любовью так не разбрасывайся, — это Любася вступила в
разговор со своей извечной арией «Выпьем за любовь!» Она тоже была
блондинкой, светло-русой. С Никой их роднило желание быть, чувствовать,
казаться моложе, существенно моложе своих лет. Обе жили в вечном
ожидании и, что скрывать, активном поиске своего мужчины «на диван», как
это обозначали дамы между собой. Нет, от любви не отказался бы никто!
Лейла не в счет: их дружески прочный, «породистый» брак с Алексом,
вероятно, уже и был любовью. Ну, или такой считался. Любася следовала духу
времени: модны кудри — будут кудри, нужно вытянуть до прямых — будут
прямые. И, вопреки своему в прошлом многолетнему учительству, всегда
хорошо знала предельную длину юбки, чтобы ножки выглядели наиболее
выигрышно. А вынырнув из учительской среды на волю, как женщина,
кажется, обрела новое дыхание. Это изумляло и радовало.
Подруги считали, что она влюбилась в «мага», чем вызывала в свой
адрес поток довольно язвительных насмешек. Упаси, Бог, не по поводу любви!
Эта тема — святая в дамском сообществе. По поводу «магичности» «мага».
Они не без иронии выслушивали ее истории: то дождь остановил, то огонь
разжег отсыревшими спичками, то в море зашел, а к нему дельфинов стая
собралась, то орел, как будто один и тот же, встречал за каждым поворотом
дороги. Что было правдой, а что вымыслом в любасиных рассказах, понять
было трудно. Но одному радовалось сообщество: после знакомства с ним она
как-то мобилизовалась и внутренне переформатировалась. И достаточно
безболезненно пережила свою незадавшуюся блиц-любовь. Даже дело свое
открыла — агентство по организации праздников и торжеств. Занимается
исключительно радостными событиями: рождение, крещение, свадьбы,
юбилеи… Подруги резвились и усиленно подталкивали включить и услугу «в
последний путь». Нет, Любася даже радостно хоронить никого не желает. И в
своем деле весьма преуспела.
А вот ее неоднократные попытки затащить в сообщество мага, которые,
кстати, поддерживала и Маруся, тоже знакомая с ним по случаю, успехом не
увенчались. Дамы дорожили единственным мужчиной в их замкнутом мире —
Алексом, мужем Лейлы. Да и он был хорош, потому что дружбе не мешал,
иногда председательствовал на их посиделках, был «вещью в себе». Он —
профессиональный юрист, специалист в области административного права,
часто занят. Это позволяет Лейле в свободное от работы время не
пренебрегать сообществом, а, напротив, активно участвовать в его жизни. У
Лейлы с Алексом нет детей, но они уже давно приняли эту данность. Холят и
лелеят друг друга, в отпуск путешествуют и, кстати, занялись творчеством. Он
вдруг неожиданно для дам стал играть на сцене самодеятельного театра и
весьма успешно. Даже Мира с ее насмешливостью вынуждена была признать,
что в этом что-то есть. А Лейла — мать родная в своем трудовом коллективе (а
это крупная строительная кампания). Руководит отделом по работе с
персоналом. Она тоже занялась художественным самовыражением —
осваивает процесс изготовления ювелирных изделий в мастерской одной
местной знаменитости и просто хорошего художника.
… — Ну, что вы все уклоняетесь от темы? Самая большая ценность —
время жизни. Только это — истина не для всех. Но уж лялькины мэны это
чуют, поверьте мне. И предпочитают иметь дело с правильными людьми —
энергетически и эмоционально правильными, с донорами. Знают и ценят. Но
пока не рублем. Ну, нет такой услуги, чтобы, просто пообщавшись,
обновиться. Психоаналитики не в счет. Нормального еще попробуй найди. Да
и у нас в ментальности все то, что с «психо» ассоциируется с психушками. А
рядом с Лялькой они обновляются! И это — факт! Из этого можно сделать
товар. И без иронии! — Мира убежденно жестикулировала.
Когда суть ее безумного предложения, наконец, дошла до всех
присутствующих, их фантазия начала фонтанировать в унисон. И чего они
только не придумали.
— Три-четыре по миллиону в год — и коттедж готов! — Майя,
финансовый директор фирмы, разливающей питьевую и минеральные воды,
быстро «въехала» в тему. И, достав мобильник, на калькуляторе начала
производить кое-какие подсчеты.
Глядя на нее, трудно поверить, что эта миниатюрная
женщина-подросток обладает мозгами финансового гения. Так считали
подружки. Май всегда была при деле, как бы не менялись экономические
правила игры в Отечестве. Маленькая, хрупкая, по- девчоночьи нежная была
большой загадкой для окружающих — с характером и безграничной верой в
поддержку Вселенной. Поняв, что с мужем ошибочка вышла — не тот человек
оказался, развернула колесо своей судьбы и взяла исключительно на себя
ответственность за жизнь свою и несовершеннолетней дочери. Не проиграла!
Сохраняет оптимистичный настрой, излучает радость и еще получает кайф,
когда называет свой биологический возраст заигрывающим с ней молодым
людям. В отличие от Любаси, Майя сделала возраст предметом своего
женского кокетства. Она перманентно где-нибудь учится. Нынче это легко
делать дистанционно.
— Да чего там, можно и одного — за десять! — иронично заметила
Маруся, потягивая коньячок, его она предпочитала всем остальным спиртным
напиткам.
— Нее, одного — это значит продать Ляльку в рабство! Ты же знаешь,
как меняется психология купившего. Лучше несколько по миллиону. Пусть
конкурируют! Знают, что купили только часть, только строго оплаченное
время, а не всю жизнь, — подливала масла в огонь Мира.
— Ну, вы загнули — миллион! — Лялька почти задохнулась от такой
цифры и самой возможности «распродажи» ее жизни.
— Ничего подобного. Мой шеф с друзьями пару раз в год ездит на
сафари и в иные путешествия. Говорит — для эмоционального обновления.
Все оплачивает. Возвращается «обновленным»… Персональный врачеватель
печень и все остальное месячишко реабилитирует. И я знаю цену этих
гастролей. От разнообразия пейзажей уже устал парень. Едет за обновлением,
хочет гармонии с собой и миром. А заканчивается все экстримом с элементами
реального риска, обильно политого алкоголем. Пока в путешествие готовится,
радость получает больше, чем от самой поездки. Годовой абонемент за
возможность общаться с Лялькой — не меньше миллиона. Это же не служба
социальной адаптации для мало имущих! Нужны люди, обладающие
возможностями, а, значит, и влиянием. Кстати, всем во благо: вернутся к
корням своей банальной человечности. Гуманнее станут как работодатели, —
не отступала Майя.
— Ну, таких, как твой шеф не так много, — включилась Лейла.
— А нам много и не надо. Ляля — штучка эксклюзивная, дорогого
стоит, — Мира ликовала, что ее стеб произвел такой ожив- ляж и все более
обрастает элементами безумства, грозящего превратиться в реальность. — И
обладателям абонемента ее не должно доставаться много. Деликатесы не жрут
ложками!
— Что вы собираетесь продавать? — решила уточнить Ирча, дама
прагматичная. Работа обязывает: даром годы службы в Росфиннадзоре не
проходят — цифры в столбик и страницы аналитических записок стали для
нее интерпретацией происходящего в мире. — За что покупатель будет
платить такие деньги? Лялька — это форма, инструмент, если уж на то пошло,
услуги. Я хочу понять суть, ее содержание.
Ирча сидела в кресле, закинув ногу за ногу, перебирая рукой бусы. Она,
как и Лейла, любила обилие украшений. Умела их носить. Только они у нее в
иной, европейской стилистике. «Аксессуары, важны аксессуары!» — ее
любимое выражение и жизненное кредо. В брюках по щиколотку, кремовой
блузе, элегантных туфлях на невысоком каблуке, она выглядела уверенной в
себе женщиной. По крайней мере, могла произвести такое впечатление.
Слегка покачивающаяся нога с задравшейся вверх брючиной была каким-то
невыразимым аргументом в пользу ее женственности. У Ирчи были тонкие
запястья и щиколотки — признак породы. Дама она достаточно высокая, с
крутыми бедрами и плоским животом — предметом зависти всего
сообщества. Как все-таки внешность и гардероб отражают внутреннюю суть!
Зрелой женщины. Изобразить из себя леди — ее хобби, если, конечно, она
была в духе и вспоминала об этом. Ирча отхлебнула пару глотков из бокала с
шампанским и вопросительно посмотрела на Миру.
— За что? А… за изменения, да, за личностные изменения в каждом из
них. Наконец, за возможность открыть какие-то глубоко потаенные черты в
себе. Знаешь ли, встреча с собой реальным дорогого стоит, — продолжала
Мира. — Человек, он ведь как сосуд с очень сложным наполнением. Часто и
не знает, что на дне или в глубине самого себя находится.
— Люди готовы покупать товар или услугу, известную,
разрекламированную. Бренды особо котируются. Кто и как узнает о
предложении? Не будет же Лялька сама выходить с ценником к своим
«мэрам-пэрам», как ты их величаешь, и предлагать себя — это же пошло, —
вставила свое замечание Ника, долгое время просто наблюдавшая за ходом
этой безумной дискуссии. Ника много лет работала в городской
администрации, а в последние пять была заместителем руководителя
управления по культуре. Дама практичная, основательная. Не стоит
обманываться ее легкомысленной женственностью в стиле подиумной модели
зрелых лет. Подруги поражались ее способностью последовательно
реализовывать свои жизненные цели. Особенно, когда это касалось гардероба
и обустройства быта. Здесь Нике, пожалуй, не было равных. Она могла
приглядеть понравившуюся брендовую вещь, ходить по нескольку раз на
примерку и, затаившись, как охотник, ждать, когда на нее появится скидка. И
получалось! Ника умудрялась не быть мещанкой, но дружить с вещами. Ее
мнение о конкурентоспособности услуг в нематериальной сфере заслуживало
особого внимания — именно она внедрила в городской культуре, в смысле в
учреждениях культуры, систему различных платных услуг.
— Да, а кто говорит, что это легко? Услугу надо заявить, внедрить в
сознание… Знаешь, в детстве говорили, что чистая питьевая вода там, на
Западе, продается за деньги, и это казалось безумием. А теперь и ты, и я
потребляем то, что Майя со своим шефом разливают.
— Девочки, за качество нашей продукции я ручаюсь! — не преминула
вставить Майя. Она откровенно веселилась и получала от происходящего
нескрываемое удовольствие. — Но выход на рынок товара, услуги требует
профессионализма, времени и денег.
— Послушайте, что вы такие зануды! — не унималась Мира. — Сначала
трубим банальное: «Время — деньги!» Это и так все знают. Все думают о
деньгах, не все говорят. Потом, как золотая рыбка: «Чего тебе надобно,
старче?» Философский вопрос. А чего надо? Денег и счастья. При чем здесь
Лялька? Минуточку терпения. И тут, бабах, тезис: «Старче, преобразись!» Ну,
типа, духовное преображение, как квантовый скачок, возможно и реально. И,
главное, есть не самоцель, но путь к максимальному раскрытию потенциала и,
заметьте, как следствие, еще большему успеху в бизнесе и удовлетворенности
в личной жизни… — Мира с облегчением выдохнула. Она, вероятно, и сама не
предполагала, что сможет так логично закрутить и, что немаловажно,
выпутаться из этой головоломки.
— Как? Как ты предлагаешь это делать? — уже всерьез начала
заводиться Лейла, нервно прокручивая вокруг пальца перстнь с большим
черным агатом.
— Девочки, нам не обойтись без мага, — обрадованно вставила Любася.
— Кто про что, а вшивый про баню. Любася, не исключено, и твой маг
нам, наконец, пригодится. Словом, детали обдумаем, главное, мы знаем, что
надо концептуально. А потом, кстати, проведем то, с чего я и начала, —
аукцион.
— Мира, тебя несет, — Ирча резвилась, знала: скептицизм — во
благо. Нетривиальный мозг Миры выдаст новую порцию для драйва.
— Да, аукцион! Лот первый и единственный — время жизни Ляльки.
Что, слабо? Да с нашим потенциалом. — Мира кивнула в сторону Любаси и
Ники.
Любася в своем агентстве стала асом в проведении корпоративов,
свадеб и торжеств любого интеллектуального уровня сложности и изыска. По
запросу клиента — в духе времени.
— Придумаем повод, соберем лялькиных друзей-поклонников на
закрытую вечеринку в хорошем ресторанчике, потом, как на невольничьем
рынке, выведем рабыню духа и продадим… время ее жизни (это я про нашу
Ляльку, на всякий случай). Интим исключается! Вы направление мысли
улавливайте, а детали появятся. И не надо о цене вопроса. Майя как говорит?
Деньги — это инструмент, важный, но не первоочередной ресурс, когда это
касается стратегического планирования. Да и вообще: дорогу осилит идущий.
Была пятница. Резвились по полной. Разошлись за полночь. Словом,
день рождения удался.
